Sleepy

СПАТЬ ХОЧЕТСЯ

    Ночь. Нянька Варька,  девочка  лет  тринадцати,  качает  колыбель,  в

которой лежит ребенок, и чуть слышно мурлычет:

                          Баю-баюшки-баю,
                          А я песенку спою...

    Перед образом горит зеленая лампадка; через всю комнату  от  угла  до

угла тянется веревка, на которой висят пеленки и большие черные панталоны. От лампадки ложится на потолок большое зеленое пятно, а пеленки и панталоны бросают длинные тени на печку, колыбель, на Варьку... Когда лампадка начинает мигать, пятно и тени оживают и приходят в движение, как от ветра. Душно. Пахнет щами и сапожным товаром.

    Ребенок плачет. Он давно уже осип и изнемог  от  плача,  но  всё  еще

кричит и неизвестно, когда он уймется. А Варьке хочется спать. Глаза ее слипаются, голову тянет вниз, шея болит. Она не может шевельнуть ни веками, ни губами, и ей кажется, что лицо ее высохло и одеревенело, что голова стала маленькой, как булавочная головка.

    - Баю-баюшки-баю, - мурлычет она, - тебе кашки наварю...
    В печке кричит сверчок. В соседней комнате,  за  дверью,  похрапывают

хозяин и подмастерье Афанасий... Колыбель жалобно скрипит, сама Варька мурлычет - и всё это сливается в ночную, убаюкивающую музыку, которую так сладко слушать, когда ложишься в постель. Теперь же эта музыка только раздражает и гнетет, потому что она вгоняет в дремоту, а спать нельзя; если Варька, не дай бог, уснет, то хозяева прибьют ее.

    Лампадка мигает. Зеленое пятно и тени приходят в  движение,  лезут  в

полуоткрытые, неподвижные глаза Варьки и в ее наполовину уснувшем мозгу складываются в туманные грезы. Она видит темные облака, которые гоняются друг за другом по небу и кричат, как ребенок. Но вот подул ветер, пропали облака, и Варька видит широкое шоссе, покрытое жидкою грязью; по шоссе тянутся обозы, плетутся люди с котомками на спинах, носятся взад и вперед какие-то тени; по обе стороны сквозь холодный, суровый туман видны леса. Вдруг люди с котомками и тени падают на землю в жидкую грязь. - "Зачем это?" - спрашивает Варька. - "Спать, спать!" - отвечают ей. И они засыпают крепко, спят сладко, а на телеграфных проволоках сидят вороны и сороки, кричат, как ребенок, и стараются разбудить их.

    - Баю-баюшки-баю, а я песенку спою... - мурлычет Варька и  уже  видит

себя в темной, душной избе.

    На полу ворочается ее покойный отец Ефим Степанов. Она не видит  его,

но слышит, как он катается от боли по полу и стонет. У него, как он говорит, "разыгралась грыжа". Боль так сильна, что он не может выговорить ни одного слова и только втягивает в себя воздух и отбивает зубами барабанную дробь:

    - Бу-бу-бу-бу...
    Мать  Пелагея  побежала  в  усадьбу  к  господам  сказать,  что  Ефим

помирает. Она давно уже ушла и пора бы ей вернуться. Варька лежит на печи, не спит и прислушивается к отцовскому "бу-бу-бу". Но вот слышно, кто-то подъехал к избе. Это господа прислали молодого доктора, который приехал к ним из города в гости. Доктор входит в избу; его не видно в потемках, но слышно, как он кашляет и щелкает дверью.

    - Засветите огонь, - говорит он.
    - Бу-бу-бу... - отвечает Ефим.
    Пелагея бросается к печке и  начинает  искать  черепок  со  спичками.

Проходит минута в молчании. Доктор, порывшись в карманах, зажигает свою спичку.

    - Сейчас, батюшка, сейчас, - говорит Пелагея, бросается вон из избы и

немного погодя возвращается с огарком.

    Щеки у Ефима розовые, глаза блестят и взгляд  как-то  особенно  остр,

точно Ефим видит насквозь и избу и доктора.

    - Ну, что? Что ты это вздумал? - говорит доктор, нагибаясь к  нему. -

Эге! Давно ли это у тебя?

    - Чего-с? Помирать, ваше благородие, пришло время... Не  быть  мне  в

живых...

    - Полно вздор говорить... Вылечим!
    - Это как вам угодно, ваше благородие, благодарим покорно,  а  только

мы понимаем... Коли смерть пришла, что уж тут.

    Доктор с четверть часа возится с Ефимом; потом поднимается и говорит:
    - Я ничего не могу поделать... Тебе нужно в больницу ехать, там  тебе

операцию сделают. Сейчас же поезжай... Непременно поезжай! Немножко поздно, в больнице все уже спят, но это ничего, я тебе записочку дам. Слышишь?

    - Батюшка, да на чем же он поедет? - говорит  Пелагея. -  У  нас  нет

лошади.

    - Ничего, я попрошу господ, они дадут лошадь.
    Доктор уходит, свеча тухнет, и опять  слышится  "бу-бу-бу"...  Спустя

полчаса к избе кто-то подъезжает. Это господа прислали тележку, чтобы ехать в больницу. Ефим собирается и едет...

    Но вот наступает хорошее, ясное утро. Пелагеи нет дома: она  пошла  в

больницу узнать, что делается с Ефимом. Где-то плачет ребенок, и Варька слышит, как кто-то ее голосом поет:

    - Баю-баюшки-баю, а я песенку спою...
    Возвращается Пелагея; она крестится и шепчет:
    - Ночью вправили ему, а к утру богу душу отдал...  Царство  небесное,

вечный покой... Сказывают, поздно захватили... Надо бы раньше...

    Варька идет в лес и плачет там, но вдруг кто-то бьет ее по затылку  с

такой силой, что она стукается лбом о березу. Она поднимает глаза и видит перед собой хозяина-сапожника.

    - Ты что же это, паршивая? - говорит он. - Дитё плачет, а ты спишь?
    Он больно треплет ее  за  ухо,  а  она  встряхивает  головой,  качает

колыбель и мурлычет свою песню. Зеленое пятно и тени от панталон и пеленок колеблются, мигают ей и скоро опять овладевают ее мозгом. Опять она видит шоссе, покрытое жидкою грязью. Люди с котомками на спинах и тени разлеглись и крепко спят. Глядя на них, Варьке страстно хочется спать; она легла бы с наслаждением, но мать Пелагея идет рядом и торопит ее. Обе они спешат в город наниматься.

    - Подайте милостынки Христа ради! - просит мать у встречных. -  Явите

божескую милость, господа милосердные!

    - Подай сюда ребенка! - отвечает ей чей-то  знакомый  голос. -  Подай

сюда ребенка! - повторяет тот же голос, но уже сердито и резко. - Спишь, подлая?

    Варька вскакивает и, оглядевшись, понимает, в чем дело: нет ни шоссе,

ни Пелагеи, ни встречных, а стоит посреди комнатки одна только хозяйка, которая пришла покормить своего ребенка. Пока толстая, плечистая хозяйка кормит и унимает ребенка, Варька стоит, глядит на нее и ждет, когда она кончит. А за окнами уже синеет воздух, тени и зеленое пятно на потолке заметно бледнеют. Скоро утро.

    - Возьми! - говорит хозяйка, застегивая на груди  сорочку. -  Плачет.

Должно, сглазили.

    Варька берет ребенка, кладет его в колыбель и опять начинает  качать.

Зеленое пятно и тени мало-помалу исчезают и уж некому лезть в ее голову и туманить мозг. А спать хочется по-прежнему, ужасно хочется! Варька кладет голову на край колыбели и качается всем туловищем, чтобы пересилить сон, но глаза все-таки слипаются и голова тяжела.

    - Варька, затопи печку! - раздается за дверью голос хозяина.
    Значит, уже пора вставать и приниматься за работу.  Варька  оставляет

колыбель и бежит в сарай за дровами. Она рада. Когда бегаешь и ходишь, спать уже не так хочется, как в сидячем положении. Она приносит дрова, топит печь и чувствует, как расправляется ее одеревеневшее лицо и как проясняются мысли.

    - Варька, поставь самовар! - кричит хозяйка.
    Варька колет лучину, но едва успевает зажечь их и сунуть  в  самовар,

как слышится новый приказ:

    - Варька, почисть хозяину калоши!
    Она садится на пол, чистит калоши и  думает,  что  хорошо  бы  сунуть

голову в большую, глубокую калошу и подремать в ней немножко... И вдруг калоша растет, пухнет, наполняет собою всю комнату, Варька роняет щетку, но тотчас же встряхивает головой, пучит глаза и старается глядеть так, чтобы предметы не росли и не двигались в ее глазах.

    - Варька, помой снаружи лестницу, а то от заказчиков совестно!
    Варька моет лестницу, убирает комнаты,  потом  топит  другую  печь  и

бежит в лавочку. Работы много, нет ни одной минуты свободной.

    Но ничто так не тяжело, как стоять  на  одном  месте  перед  кухонным

столом и чистить картошку. Голову тянет к столу, картошка рябит в глазах, нож валится из рук, а возле ходит толстая, сердитая хозяйка с засученными рукавами и говорит так громко, что звенит в ушах. Мучительно также прислуживать за обедом, стирать, шить. Бывают минуты, когда хочется, ни на что не глядя, повалиться на пол и спать.

    День  проходит.  Глядя,  как  темнеют  окна,  Варька   сжимает   себе

деревенеющие виски и улыбается, сама не зная чего ради. Вечерняя мгла ласкает ее слипающиеся глаза и обещает ей скорый, крепкий сон. Вечером к хозяевам приходят гости.

    - Варька, ставь самовар! - кричит хозяйка.
    Самовар у хозяев  маленький,  и  прежде  чем  гости  напиваются  чаю,

приходится подогревать его раз пять. После чаю Варька стоит целый час на одном месте, глядит на гостей и ждет приказаний.

    - Варька, сбегай купи три бутылки пива!
    Она срывается с места и старается бежать быстрее, чтобы прогнать сон.
    - Варька, сбегай за  водкой!  Варька,  где  штопор?  Варька,  почисть

селедку!

    Но вот наконец гости ушли; огни тушатся, хозяева ложатся спать.
    - Варька, покачай ребенка! - раздается последний приказ.
    В печке кричит сверчок; зеленое пятно на потолке и тени от панталон и

пеленок опять лезут в полуоткрытые глаза Варьки, мигают и туманят ей голову.

    - Баю-баюшки-баю, - мурлычет она, - а я песенку спою...
    А ребенок кричит и изнемогает от крика. Варька  видит  опять  грязное

шоссе, людей с котомками, Пелагею, отца Ефима. Она всё понимает, всех узнает, но сквозь полусон она не может только никак понять той силы, которая сковывает ее по рукам и по ногам, давит ее и мешает ей жить. Она оглядывается, ищет эту силу, чтобы избавиться от нее, но не находит. Наконец, измучившись, она напрягает все свои силы и зрение, глядит вверх на мигающее зеленое пятно и, прислушавшись к крику, находит врага, мешающего ей жить.

    Этот враг - ребенок.
    Она смеется. Ей удивительно: как  это  раньше  она  не  могла  понять

такого пустяка? Зеленое пятно, тени и сверчок тоже, кажется, смеются и удивляются.

    Ложное представление овладевает Варькой. Она  встает  с  табурета  и,

широко улыбаясь, не мигая глазами, прохаживается по комнате. Ей приятно и щекотно от мысли, что она сейчас избавится от ребенка, сковывающего ее по рукам и ногам... Убить ребенка, а потом спать, спать, спать...

    Смеясь,  подмигивая  и  грозя   зеленому   пятну   пальцами,   Варька

подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребенку. Задушив его, она быстро ложится на пол, смеется от радости, что ей можно спать, и через минуту спит уже крепко, как мертвая...