View source for Sleepy

 СПАТЬ ХОЧЕТСЯ


     Ночь. Нянька Варька,  девочка  лет  тринадцати,  качает  колыбель,  в
которой лежит ребенок, и чуть слышно мурлычет:

                           Баю-баюшки-баю,
                           А я песенку спою...

     Перед образом горит зеленая лампадка; через всю комнату  от  угла  до
угла тянется веревка, на которой висят пеленки и большие черные панталоны.
От лампадки  ложится  на  потолок  большое  зеленое  пятно,  а  пеленки  и
панталоны бросают длинные тени на  печку,  колыбель,  на  Варьку...  Когда
лампадка начинает мигать, пятно и тени оживают и приходят в движение,  как
от ветра. Душно. Пахнет щами и сапожным товаром.
     Ребенок плачет. Он давно уже осип и изнемог  от  плача,  но  всё  еще
кричит и неизвестно, когда он уймется. А Варьке хочется  спать.  Глаза  ее
слипаются, голову тянет вниз,  шея  болит.  Она  не  может  шевельнуть  ни
веками, ни губами, и ей кажется, что лицо ее высохло  и  одеревенело,  что
голова стала маленькой, как булавочная головка.
     - Баю-баюшки-баю, - мурлычет она, - тебе кашки наварю...
     В печке кричит сверчок. В соседней комнате,  за  дверью,  похрапывают
хозяин и подмастерье Афанасий... Колыбель  жалобно  скрипит,  сама  Варька
мурлычет - и всё это сливается в ночную, убаюкивающую музыку, которую  так
сладко слушать, когда ложишься в постель.  Теперь  же  эта  музыка  только
раздражает и гнетет, потому что она вгоняет в  дремоту,  а  спать  нельзя;
если Варька, не дай бог, уснет, то хозяева прибьют ее.
     Лампадка мигает. Зеленое пятно и тени приходят в  движение,  лезут  в
полуоткрытые, неподвижные глаза Варьки и в ее  наполовину  уснувшем  мозгу
складываются в туманные грезы. Она видит темные облака,  которые  гоняются
друг за другом по небу и кричат, как ребенок. Но вот подул ветер,  пропали
облака, и Варька видит широкое шоссе, покрытое  жидкою  грязью;  по  шоссе
тянутся обозы, плетутся люди с котомками на спинах, носятся взад и  вперед
какие-то тени; по обе стороны сквозь холодный, суровый туман  видны  леса.
Вдруг люди с котомками и тени падают на землю  в  жидкую  грязь. -  "Зачем
это?" - спрашивает Варька. - "Спать, спать!" - отвечают ей. И они засыпают
крепко, спят сладко, а на телеграфных проволоках сидят  вороны  и  сороки,
кричат, как ребенок, и стараются разбудить их.
     - Баю-баюшки-баю, а я песенку спою... - мурлычет Варька и  уже  видит
себя в темной, душной избе.
     На полу ворочается ее покойный отец Ефим Степанов. Она не видит  его,
но слышит, как он катается от боли по  полу  и  стонет.  У  него,  как  он
говорит, "разыгралась грыжа". Боль так сильна, что он не может  выговорить
ни одного слова и  только  втягивает  в  себя  воздух  и  отбивает  зубами
барабанную дробь:
     - Бу-бу-бу-бу...
     Мать  Пелагея  побежала  в  усадьбу  к  господам  сказать,  что  Ефим
помирает. Она давно уже ушла и пора бы ей вернуться. Варька лежит на печи,
не спит и прислушивается к отцовскому "бу-бу-бу". Но  вот  слышно,  кто-то
подъехал к избе. Это господа прислали молодого доктора, который приехал  к
ним из города в гости. Доктор входит в избу; его не видно в  потемках,  но
слышно, как он кашляет и щелкает дверью.
     - Засветите огонь, - говорит он.
     - Бу-бу-бу... - отвечает Ефим.
     Пелагея бросается к печке и  начинает  искать  черепок  со  спичками.
Проходит минута в молчании. Доктор, порывшись в  карманах,  зажигает  свою
спичку.
     - Сейчас, батюшка, сейчас, - говорит Пелагея, бросается вон из избы и
немного погодя возвращается с огарком.
     Щеки у Ефима розовые, глаза блестят и взгляд  как-то  особенно  остр,
точно Ефим видит насквозь и избу и доктора.
     - Ну, что? Что ты это вздумал? - говорит доктор, нагибаясь к  нему. -
Эге! Давно ли это у тебя?
     - Чего-с? Помирать, ваше благородие, пришло время... Не  быть  мне  в
живых...
     - Полно вздор говорить... Вылечим!
     - Это как вам угодно, ваше благородие, благодарим покорно,  а  только
мы понимаем... Коли смерть пришла, что уж тут.
     Доктор с четверть часа возится с Ефимом; потом поднимается и говорит:
     - Я ничего не могу поделать... Тебе нужно в больницу ехать, там  тебе
операцию  сделают.  Сейчас  же  поезжай...  Непременно  поезжай!  Немножко
поздно, в больнице все уже спят, но это  ничего,  я  тебе  записочку  дам.
Слышишь?
     - Батюшка, да на чем же он поедет? - говорит  Пелагея. -  У  нас  нет
лошади.
     - Ничего, я попрошу господ, они дадут лошадь.
     Доктор уходит, свеча тухнет, и опять  слышится  "бу-бу-бу"...  Спустя
полчаса к избе кто-то подъезжает.  Это  господа  прислали  тележку,  чтобы
ехать в больницу. Ефим собирается и едет...
     Но вот наступает хорошее, ясное утро. Пелагеи нет дома: она  пошла  в
больницу узнать, что делается с Ефимом. Где-то плачет  ребенок,  и  Варька
слышит, как кто-то ее голосом поет:
     - Баю-баюшки-баю, а я песенку спою...
     Возвращается Пелагея; она крестится и шепчет:
     - Ночью вправили ему, а к утру богу душу отдал...  Царство  небесное,
вечный покой... Сказывают, поздно захватили... Надо бы раньше...
     Варька идет в лес и плачет там, но вдруг кто-то бьет ее по затылку  с
такой силой, что она стукается лбом о березу. Она поднимает глаза и  видит
перед собой хозяина-сапожника.
     - Ты что же это, паршивая? - говорит он. - Дитё плачет, а ты спишь?
     Он больно треплет ее  за  ухо,  а  она  встряхивает  головой,  качает
колыбель и мурлычет свою песню. Зеленое пятно и тени от панталон и пеленок
колеблются, мигают ей и скоро опять овладевают ее мозгом. Опять она  видит
шоссе,  покрытое  жидкою  грязью.  Люди  с  котомками  на  спинах  и  тени
разлеглись и крепко спят. Глядя на них, Варьке страстно хочется спать; она
легла бы с наслаждением, но мать Пелагея идет рядом и торопит ее. Обе  они
спешат в город наниматься.
     - Подайте милостынки Христа ради! - просит мать у встречных. -  Явите
божескую милость, господа милосердные!
     - Подай сюда ребенка! - отвечает ей чей-то  знакомый  голос. -  Подай
сюда ребенка! - повторяет тот же голос, но уже сердито и  резко. -  Спишь,
подлая?
     Варька вскакивает и, оглядевшись, понимает, в чем дело: нет ни шоссе,
ни Пелагеи, ни встречных, а стоит посреди комнатки  одна  только  хозяйка,
которая пришла покормить своего ребенка. Пока толстая,  плечистая  хозяйка
кормит и унимает ребенка, Варька стоит, глядит на нее и  ждет,  когда  она
кончит. А за окнами уже синеет воздух, тени и  зеленое  пятно  на  потолке
заметно бледнеют. Скоро утро.
     - Возьми! - говорит хозяйка, застегивая на груди  сорочку. -  Плачет.
Должно, сглазили.
     Варька берет ребенка, кладет его в колыбель и опять начинает  качать.
Зеленое пятно и тени мало-помалу исчезают и уж некому лезть в ее голову  и
туманить мозг. А спать хочется по-прежнему, ужасно хочется! Варька  кладет
голову на край колыбели и качается всем туловищем, чтобы  пересилить  сон,
но глаза все-таки слипаются и голова тяжела.
     - Варька, затопи печку! - раздается за дверью голос хозяина.
     Значит, уже пора вставать и приниматься за работу.  Варька  оставляет
колыбель и бежит в сарай за дровами. Она рада.  Когда  бегаешь  и  ходишь,
спать уже не так хочется, как в сидячем  положении.  Она  приносит  дрова,
топит печь и чувствует, как расправляется  ее  одеревеневшее  лицо  и  как
проясняются мысли.
     - Варька, поставь самовар! - кричит хозяйка.
     Варька колет лучину, но едва успевает зажечь их и сунуть  в  самовар,
как слышится новый приказ:
     - Варька, почисть хозяину калоши!
     Она садится на пол, чистит калоши и  думает,  что  хорошо  бы  сунуть
голову в большую, глубокую калошу и подремать в ней  немножко...  И  вдруг
калоша растет, пухнет, наполняет собою всю комнату, Варька  роняет  щетку,
но тотчас же встряхивает головой, пучит глаза  и  старается  глядеть  так,
чтобы предметы не росли и не двигались в ее глазах.
     - Варька, помой снаружи лестницу, а то от заказчиков совестно!
     Варька моет лестницу, убирает комнаты,  потом  топит  другую  печь  и
бежит в лавочку. Работы много, нет ни одной минуты свободной.
     Но ничто так не тяжело, как стоять  на  одном  месте  перед  кухонным
столом и чистить картошку. Голову тянет к столу, картошка рябит в  глазах,
нож валится из рук, а возле ходит толстая, сердитая хозяйка с  засученными
рукавами и говорит  так  громко,  что  звенит  в  ушах.  Мучительно  также
прислуживать за обедом, стирать, шить. Бывают минуты, когда хочется, ни на
что не глядя, повалиться на пол и спать.
     День  проходит.  Глядя,  как  темнеют  окна,  Варька   сжимает   себе
деревенеющие виски и улыбается, сама не  зная  чего  ради.  Вечерняя  мгла
ласкает ее слипающиеся глаза и обещает ей скорый, крепкий сон.  Вечером  к
хозяевам приходят гости.
     - Варька, ставь самовар! - кричит хозяйка.
     Самовар у хозяев  маленький,  и  прежде  чем  гости  напиваются  чаю,
приходится подогревать его раз пять. После чаю Варька стоит целый  час  на
одном месте, глядит на гостей и ждет приказаний.
     - Варька, сбегай купи три бутылки пива!
     Она срывается с места и старается бежать быстрее, чтобы прогнать сон.
     - Варька, сбегай за  водкой!  Варька,  где  штопор?  Варька,  почисть
селедку!
     Но вот наконец гости ушли; огни тушатся, хозяева ложатся спать.
     - Варька, покачай ребенка! - раздается последний приказ.
     В печке кричит сверчок; зеленое пятно на потолке и тени от панталон и
пеленок опять лезут в полуоткрытые  глаза  Варьки,  мигают  и  туманят  ей
голову.
     - Баю-баюшки-баю, - мурлычет она, - а я песенку спою...
     А ребенок кричит и изнемогает от крика. Варька  видит  опять  грязное
шоссе, людей с котомками, Пелагею, отца  Ефима.  Она  всё  понимает,  всех
узнает, но сквозь полусон она не  может  только  никак  понять  той  силы,
которая сковывает ее по рукам и по ногам, давит ее и мешает ей  жить.  Она
оглядывается, ищет эту силу, чтобы  избавиться  от  нее,  но  не  находит.
Наконец, измучившись, она напрягает все свои силы и зрение,  глядит  вверх
на мигающее  зеленое  пятно  и,  прислушавшись  к  крику,  находит  врага,
мешающего ей жить.
     Этот враг - ребенок.
     Она смеется. Ей удивительно: как  это  раньше  она  не  могла  понять
такого пустяка? Зеленое пятно, тени и сверчок  тоже,  кажется,  смеются  и
удивляются.
     Ложное представление овладевает Варькой. Она  встает  с  табурета  и,
широко улыбаясь, не мигая глазами, прохаживается по комнате. Ей приятно  и
щекотно от мысли, что она сейчас избавится от ребенка, сковывающего ее  по
рукам и ногам... Убить ребенка, а потом спать, спать, спать...
     Смеясь,  подмигивая  и  грозя   зеленому   пятну   пальцами,   Варька
подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребенку. Задушив его, она быстро
ложится на пол, смеется от радости, что ей можно  спать,  и  через  минуту
спит уже крепко, как мертвая...